Колдуй, баба, колдуй, дед. Невыдуманные истории о жизни и смерти - Наташа Хабибуллина

Колдуй, баба, колдуй, дед

Невыдуманные истории о жизни и смерти

Наташа Хабибуллина

© Наташа Хабибуллина, 2017

ISBN 978-5-4485-6720-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Как часто приходилось мне слышать от разных людей, что ни в какую мистику они не верят: им не снятся вещие сны, у них не бывает дежавю и Вселенная не посылает им никаких подсказок.

Мне кажется, люди лукавят. Магия присутствует в жизни каждого из нас, и нужно быть глухим, слепым и вообще бесчувственным человеком, чтобы не замечать, в каком волшебном мире мы живем – в мире полном загадок и тайн, где имеет значение любая мелочь, а все встречи, события и поступки не случайны. Из них рождаются новые поступки, события и встречи. И то, какими они будут, во многом зависит от нас.

Но отчего-то когда в нашей жизни всё складывается удачно, мы ставим это в заслугу себе. А если дела идут из рук вон плохо, склонны обвинять в этом других. Тут же выясняется, что нас «сглазили», «прокляли», «околдовали» и вообще, нам на роду написано страдать и мучиться. Такова наша планида.

Когда в течение двух лет ушла из жизни друг за другом вся моя семья – мама, отец и сестра, я нет-нет да слышала у себя за спиной сочувственный шепоток, мол, она, то есть я – следующая. Окружающие следили за мной с плохо скрываемым интересом, в их глазах одновременно читались страх и жалость, а вместе с тем и нетерпение: ну?!! Сколько еще ждать?! Когда все разумные, по их мнению, сроки вышли, я вновь стала объектом пересудов. Но на этот раз к ним добавились еще и косые взгляды. Почему все умерли, а я нет? Уж не ведьма ли я? Не опасно ли общение со мной? Некоторые так прямо и заявляли, мол, с вашей семьей что-то не так! И даже называли, что именно – родовое проклятье.

Ох уж это родовое проклятье! Кому как не ему проще всего приписать наши беды и напасти. Мол, я-то сам не виноват, это моя пра-пра-прабака где-то там, когда-то чего-то натворила, а я вот теперь за ее грехи расплачиваюсь. Доля правды в этих словах, безусловно, есть и мы действительно, так или иначе, несем ответственность за действия (или бездействия) наших предков, выплачиваем кармические долги. Но если под родовым проклятьем подразумевать наследственное поведение – когда из поколения в поколение члены одного рода повторяют судьбу своих предшественников – наступают на одни и те же грабли и не извлекают из своих ошибок уроков, то тут я, пожалуй, соглашусь.

По сути, ничего мистического, как, впрочем, и оригинального, в «родовых проклятьях» нет: мужчины в таких семьях пьют, попадают в тюрьмы, кончают с собой или погибают по собственной глупости. Нередко все эти пункты вытекают один из другого. Женщины, выбирающие таких мужчин, в дальнейшем с ними либо разводятся, либо остаются вдовами, но в обоих случаях растят и воспитывают детей в одиночку. Ждать какого-то прорыва от детей, которые никогда в жизни не видели иной модели семейного поведения, конечно можно. Но думаю, в девяти случаях из десяти они выберут и повторят путь своих родителей. Ведь чтобы вырваться из замкнутого круга, одного только желания мало. Нужно, во-первых, очень сильно покопаться в себе и в своей семейной истории, при этом вытащить на свет кучу всякого хлама и довольно нелицеприятных вещей. А, осмыслив всё, это, попытаться нарушить, сломать многовековые родовые устои – иными словами, сделать то, чего раньше, до тебя, в твоей семье никто и никогда не делал.

Помню, в юности, когда я только начала встречаться с мальчиками, моя мама не находила себе места – боялась, как бы я не принесла в подоле внука или внучку. В свое время мама сама на этом обожглась и не хотела мне своей судьбы. Но услышав мое заявление, что дети у меня вряд ли будут, мама почему-то испугалась еще больше и тотчас принялась чуть ли не уговаривать меня поскорее родить. Убеждала, что в нашем роду дети были у всех, и волноваться нечего. По той же причине, что у нас в роду отродясь не бывало «писателей», мама категорически возражала против моего желания стать журналистом. Пугала, что без денег, связей и специального образования у меня ничего не выйдет и лучше бы мне пойти на завод. Кем? Да хотя бы уборщицей! Хоть какие-то деньги… Идти на завод кем бы то ни было лишь потому, что там неплохо платят, я отказалась наотрез. У меня была мечта, а крики и доводы о том, что «надо думать о пенсии» и «мы тебя на старости лет кормить не намерены» хоть и были неприятны, но на мое решение никак не повлияли. Мне не хотелось повторить печальный опыт своих родителей, которых в свою очередь пристроили на завод их собственные родители. В результате оба – и мама, и папа всю жизнь люто ненавидели грязные производственные цеха, где оставили свои молодость и здоровье.

Вообще, оглядываясь назад, я все отчетливее понимаю, что большинство моих предков жили какой-то не своей жизнью – многое делали по чужой указке, боясь кого-то разочаровать, расстроить, обидеть, впасть в немилость. Старшие командовали младшими, мать – сыном, родители – детьми, жена – мужем и наоборот. Каждый руководствовался принципом: кто сильнее тот и прав, с чувствами и желаниями других не считались. Не оттого ли среди моих родных столько эгоистов, которые при всей их авторитарности оставались глубоко несчастными и одинокими людьми? Да, нелегко принять чужой выбор, не совпадающий с твоими собственными ожиданиями. Куда проще запугать человека, любыми способами заставить его сделать по-твоему, надавить, сломить, а если понадобится, то и уничтожить – лишь бы не пошатнулся, не рухнул раз и навсегда заведенный семейный распорядок, который гласит: живи так, как жили твои деды и прадеды! Но ведь можно, можно жить по-другому! Правда, решиться на это в здравом уме задача архисложная. Это как выйти из глаза циклона. Внутри урагана всегда тихо, но стоит покинуть это мнимое убежище, как на тебя тотчас накинутся враждебные вихри. Вот почему так трудно противостоять социуму, менять систему ценностных координат. Страшно выйти из зоны комфорта, шагнуть в неизвестность. Потому как кто знает, что тебя там ждет и ждет ли вообще что либо? А так хочется гарантий, привычного уклада жизни, уверенности в завтрашнем дне. Стабильности хочется! Чтобы «всё, как у людей» – работа, дом, семья, дети – разве не таково типичное представление о простом человеческом счастье? Но даже если ты сопротивляешься, всегда найдутся те, кто сумеет отвадить, убедить, что ты не прав. Впрочем, часто и убеждать-то не надо. Помню, с какой радостью пожив свободной, но непредсказуемой жизнью, мы с мужем, убоявшись вдруг этой свободы, бросились назад – вить и обустраивать семейное гнездо. Хотелось забиться в уютную норку, отгородиться от мира, укрыться от общества людей. Но поздно! Пути назад уже не было. Дверь захлопнулась, и жить, как раньше у нас уже не получалось. Было скучно и неинтересно. А как по-новому жить мы не знали. И отчаянно цеплялись за старое. За отжившие свое модели поведения, желания, привычки, представления о мире. И, чего уж там, продолжаем цепляться до сих пор…

Правда, каждый раз, стоит нам погрузиться в приятное дремотное состояние полусна-полуяви, как приходит НЕЧТО и выталкивает нас оттуда. Иногда мягко, но чаще предельно жестко, как бы давая понять, что раз уж мы сказали «а», надо говорить и «б», а не пытаться усидеть сразу на двух стульях. Пора идти дальше. Тут либо пан, либо пропал.

Знаете, как в детстве, во время дворовых игр – в «картошку» там или в «ляпки». Когда все уже заляпаны или сгрудились «заколдованные» в кругу, а вы единственный, кто всё еще в игре. И вот вы носитесь по полю, уворачиваетесь от мяча, а выбывшие игроки смотрят на вас с надеждой. И вы понимаете, что их дальнейшая судьба сейчас в ваших руках. И если вы справитесь, окажетесь умнее, сильнее, быстрее и проворнее всех, то сможете своих друзей расколдовать, и это им зачтется, они снова будут в игре. То же самое и с «родовым проклятьем». Собственно книга об этом. Впрочем, магия, мистика, удивительные совпадения и невыдуманные истории о жизни и смерти в ней тоже есть.

Глава первая

Звонок

– …Пришел с работы – звонок. Дуся умерла, – рассказывал дед бабушке на кухне, когда та вернулась из булочной.

Мне было шесть лет, и я вдруг ясно представила эту картину: душа старенькой тети Дуси вылетает облачком в окно и звенит в колокольчик. Чтобы самые близкие люди услышали мелодичный звон и сразу догадались, что случилось.

Да, в детстве у меня было богатое воображение, но с тех пор чья-либо смерть представлялась мне только так – со звонком. Правда, сама я этих колокольчиков тогда еще не слышала…

Чемодан

Тетя Дуся приходилась деду какой-то дальней родственницей – не то теткой, не то двоюродной сестрой. Ей было лет восемьдесят или даже больше. Она была очень набожной – за всю свою долгую жизнь ни разу не вышла замуж, носила черное платье до пят и жила при монастыре в Каменном Заделье. Кроме деда родных у нее не было.